Начну с того, что указанная мной проблема оценки совокупности доказательств по уголовному делу в целом оценка допустимости доказательств, разрешение ходатайств судами является достаточно острой. И часто можно встретить случаи, когда, например, при одних и тех же доказательствах по-разным уголовным делам в одном случае действия подсудимого переквалифицируются на менее тяжкий состав преступления, а в другом случае — нет.
И это касается не только уголовных дел, связанных с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ, но иных категорий, когда речь идет об оценочных категориях. Например, направленности умысла, будь то наличие умысла на сбыт изъятых наркотических средств или на их хранение, наличие умысла на убийство или умышленное нанесение тяжкого вреда здоровью по неосторожности повлекшее смерть потерпевшего, ну, и иные.
При одних и тех же обстоятельствах судами по одному делу доказательство признаются недопустимыми, как в полученные в нарушение закона, а по-другому такие доказательства ложатся в основу обвинительного приговора. Так вот, во всех таких случаях причина является так называемое внутренние убеждения судьи, разрешающего данные вопросы, его личная оценка обстоятельств и, конечно, его фактическая независимость от судебной и правоохранительной системы.
Начнем, пожалуй, с внутреннего убеждения конкретного судьи и попробуем разобраться, что оно из себя представляет и какую силу оно имеет? Итак, согласно статьи 17 УПК, судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью.
Здесь важно отметить, что понятие внутреннего убеждения судьи на законодательном уровне нигде не раскрывается. Не раскрывается процесс его формирования и конкретное содержание. Как разъяснил Конституционный суд, несмотря на отсутствие в тексте законов прямого указания на обязанность судьи при оценке доказательств руководствоваться законом, не предполагает возможности оценки судьей доказательств произвольно, в противоречии законам и с квалификацией фактических обстоятельства.
Таким образом, внутреннее убеждение судьи рассматривают как субъективное чувство уверенности в доказанности или не доказанности на рассматриваемого данным судьей факта. Именно это чувство судьи и будет являться его внутренним убеждением. Если проще, то, например, есть два доказательства: одно из которых указывает на причастность лица к совершению преступлений, а другое указывает о его непричастности.
И третьим доказательством в данном случае будет являться личное убеждение судьи. На основании, которого и будет вынесено итоговое решение по рассматриваемым обстоятельствам. Собственно, это и является причиной вынесения разными судьями различных решений при одних и тех же обстоятельствах по разным уголовным делам работает внутреннее убеждение судьи. Судьи по-разному оценивают одни и те же обстоятельства.
Одному судье они кажутся сомнительными, а другой может их принять за истину. Но, повторюсь! Это касается только оценочных категорий, например, направленности умысла. Вот и выносятся разные решения. Причем часто такие решения поддерживаются вышестоящими судами, формально, ссылаясь на дачу мотивированной оценки данных обстоятельств в приговоре суда.
Здесь бы хотелось заострить Ваше внимание и на то обстоятельство, что большинство судей по уголовным делам — это выходцы из правоохранительных органов, прокуратуры, суть работы которых сводятся в подавляющем случае к обвинению, а также выходцы из аппаратов судов, которые, глядя на действующих судей, принимают обвинительный уклон за данность и в дальнейшем действуют также.
Попробуйте найти среди судей бывших адвокатов или правозащитников. Вот и я не знаю. А ведь именно люди, ранее не причастные к правоохранительной системе, способны реализовать презумпции невиновности, потому что не имеют заранее сформировавшегося убеждения о виновности подсудимого. Именно они не будут искать какие-то надуманные версии, почему доказательства защиты, указывающие на непричастность, являются сомнительными и недопустимыми, что сейчас не является с редкостью.
Конечно, никто не отменял профессиональные рабочие связи, например, раньше вместе работали в той же прокуратуре с прокурором, поддерживающим обвинения. Да и дети между собой женаты. Как можно его подвести? Ведь он был ответственный за обвинение. Это, собственно, на мой взгляд, одни из основных причин наличия обвинительного уклона в наших судах при рассмотрении уголовных дел.
Также не является секретом, что в различных регионах, в различных судах, например, в кассационных судах общей юрисдикции, существует своя сложившаяся судебная практика — вынесение решений по одним и тем же обстоятельствам. И данная практика известна судьям на местах, которые вынуждены ей соответствовать. Иначе их судебные решения будут обжалованы прокуратурой, изменены в худшую сторону для осужденного вышестоящим судьей, а судье — минус в биографию, что может повлиять на возможность его дальнейшей работы.
Ведь в большинстве своем судьи по уголовным делам, что называется, дорожат своим местом и совсем не хотят его лишиться. Очередь на место судьи, что называется, внушительная. Вот и выносят судьи решения по принципу, как принято в данном регионе. И даже если они с этим не согласны. Не обладая достаточным авторитетом и поддержкой в судейских кругах. Не обладая независимостью, сделать с этим ничего не могут.
Хорошо, что, изменения в судебной системе происходят, но очень медленно. И в большей части это касается центральных регионов России. Независимых судей становится больше! В заключение скажу, что оказывается, что внутреннее убеждение хоть формально и является независимой оценкой конкретным судьей реальных обстоятельств. Однако в силу приведенных мной причин оно в большинстве случаев уже заранее сформировано не в лучшую сторону для подсудимого.
