Само определение группа лиц по предварительному сговору содержит два отдельных признака: это совершение преступления группы лиц и совершение преступления по предварительному сговору. Соответственно, для квалификации деяния как совершенного группой лиц по предварительному сговору, недостаточно наличия лишь одного из этих признаков. Они должны присутствовать в идеальной совокупности.
По смыслу уголовного закона, предварительный сговор — это соглашение в любой форме между будущими соучастниками преступления, достигнутое ими в любое время до совершения преступления, о месте, времени, способе совершения преступления. Поскольку предварительный сговор является обязательным признаком состава преступления при данной квалификации деяния, то его наличие или отсутствие входит в предмет доказывания — это ч. 1 п. 1 ст. 73 УПК и должно подтверждаться необходимой совокупностью допустимых доказательств, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу.
Согласно п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК, при производстве по уголовному делу подлежит доказыванию в том числе события преступления, время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления. Однако, что касается якобы наличия предварительного сговора между неустановленным лицом и нашим подзащитным, данное требование УПК исполнено не было.
Так, при описании преступного деяния, установленного судом в приговоре в части совершения группой лиц по предварительному сговору, суд установил только время якобы вступления в преступный сговор, указанная в приговоре дата. При этом, не установив место, способ и иные значимые обстоятельства якобы вступление в такой сговор.
Таким образом, суд в приговоре фактически ограничился указанием на наличие предварительного сговора с неустановленным лицом, который, по мнению суда, передал в неустановленное время в неустановленном месте и не установленным способом наркотическое средство нашему подзащитному. Обстоятельства вступления в которой надлежащим образом не установил, то есть не установил обстоятельства, подлежащие доказыванию, то есть события преступления.
Вместе с тем суд не установил и конкретные обстоятельства, как якобы помещения не установленным соучастником преступления в тайник-закладку по неустановленному адресу наркотического средства, а также обстоятельства при которых наш подзащитный ее якобы забрал. То есть в приговоре при описании преступного деяния суд не установил обстоятельства, подлежащие доказыванию в отношении группы лиц по предварительному сговору. Что, собственно, исключает мнение данной квалификация.
Но тут необходимо отметить еще один важный момент, а именно — дача нашим подзащитным на стадии предварительного следствия признательных показаний в части наличия соучастников, от которых он в дальнейшем отказался. При этом суд первой инстанции в обосновании совершения преступления группой лиц по предварительному сговору сослался в решающей степени именно на данные признательные показания.
Так, согласно п. 17 Постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 года № 55 «О судебном приговоре» в силу презумпции невиновности обвинительный приговор не может быть основан на предположениях. А все неустранимые сомнения в доказанности обвинения в том числе отдельных его составляющих, то есть форма вины, степени характера участия в совершении преступления, смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств и другие толкуются в пользу подсудимого.
Признание подсудимым своей вины, если оно не подтверждено совокупностью других собранных по делу доказательств, не может служить основанием для постановления обвинительного приговора. При этом наш подзащитный в рамках дополнительного допроса обвиняемого, а также в судебном заседании ранее данные им после задержания показания не подтвердил. Указал, что они не соответствуют действительности, и указал, что в сговор на совершение сбыта наркотиков ни с кем не вступал.
Кроме того, судом не было исследовано каких-либо иных, кроме показаний нашего подзащитного, данных на следствии и не подтвержденных им в суде доказательств вообще существование соучастника преступления и якобы передачи им наркотического средства. Доказательств вступление нашего подзащитного в сговор, направленный нас быт наркотических средств и распределении ролей. И такие доказательства не только не были исследованы судом, но они просто отсутствовали в материалах уголовного дела.
Переписка или телефонные переговоры с предполагаемым соучастником отсутствовали. Как следует из протокола осмотра телефона, фотографии с местами закладок наш подзащитный никому не отправлял, какие-либо указания он не получал. Оперативная информация об участии второго лица сотрудники полиции не обладали. Результатов ОРМ, свидетельствующих о наличии не установленного соучастника, судом исследовано не было.
Таким образом, выводы следствия, а в дальнейшем и суда о совершении преступления группой лиц по предварительному сговору совместно с неустановленным лицом, а также факт передачи им не установленным лицом наркотического средства являлся произвольным, основанными исключительно на признательных показаниях нашего подзащитного, данных на стадии предварительного следствия, которые не подтверждены совокупностью иных достоверных доказательств.
Собственно, данные доводы и были приведены суду апелляционной инстанции. В итоге Судебная коллегия Московского городского суда согласилась с нашими доводами. Квалифицирующий признак в совершении преступления группой лиц по предварительному сговору был исключен из приговора суда. Наказание снижено на полгода.
