И задаю я как-то в неофициальной беседе вопрос следователю по особо важным делам. Говорю: как же так, ведь ты же видишь все, что нет здесь организованной преступной группы вместо покушения на сбыт – хранение, или провокация преступления, но при этом ничего не делаешь.
Вот так вот, очень удобно!
Не так давно выступал один из руководителей правоохранительных органов, который ругал следователей за хоть и малочисленные, но имеющиеся оправдательные приговоры судов.
И ведь говорил не о том, что надо прекращать преследование невиновных еще на следствии и устанавливать преступников, а о том, что плохо собирают доказательства, надо больше, чтобы уже точно вариантов не было.
Ну, а видимость количества доказательств создать, собственно, не сложно, ведь можно фактически тиражировать одно и тоже их содержание при разных следственных действиях. То есть из одного сделать три, ну или пять, формальных доказательств.
И все бы ничего, да вот только когда следствие заканчивается дело попадает в прокуратуру, которая надзор за его расследованием осуществляла, ну а там, почти всегда с обвинением согласны, ну или могут его усилить.
То есть фактически прокуратура в настоящее время из органа, осуществляющего контроль за соблюдением прав граждан, в том числе и правоохранительными органами, превратилась в еще один орган уголовного преследования и к сожалению, случаи улучшения положения обвиняемых на этапе проверки уголовного дела прокурором – большая редкость. Обычно все сводится к поиску формальных ошибок следствия и их исправлению.
Ну, а дальше утверждение обвинительного заключения и направление дела в суд для рассмотрения по существу.
И вот вроде бы момент истины, суд должен во всем разобраться.
Ведь ни на одном этапе допущенная ошибка исправлена не была.
А ведь все друг друга знают. Приработались за годы, ведь одна система, свои.
Особенно это актуально в небольших городах, где все друг знают, и работают вместе десятилетиями, я уж не говорю о том, что именно данные люди являются влиятельными представителями власти, и имеют между собой, в том числе и родственные связи, пусть и не близкие.
В больших городах в этом плане ситуацию проще, однако сращение суда и прокуратуры никто не отменял.
И, как следствие, не редко суды первой инстанции полностью поддерживают предъявленное обвинение, которое поддерживает представитель прокуратуры, несмотря на сомнительность представленных доказательств, и всячески пользуясь своими процессуальными полномочиями, а иногда и не компетентностью стороны защиты, придают видимость законности таких доказательств, и их оценка имеет явно обвинительный уклон, при возможности иной трактовки.
Нет, так происходит не везде и не всегда, и при наличии четкой линии защиты, грамотном и основанном на законе обосновании нарушений в деле, судьи на мой взгляд именно вынуждены, под давлением доводов защиты принимать решения, улучшающие положение подсудимого. В основном речь о переквалификации на менее тяжкий состав преступления, исключение доказательств, уменьшение объема обвинения.
И представители прокуратуры могут идти навстречу подсудимому и отказываться от части обвинений, уменьшать объем обвинения и т.д.
Но мне не известно ни одного случая, когда прокурор просил полностью оправдать подсудимого, особенно если он находится под стражей!
И, на мой взгляд, суды первой инстанции часто не хотят разбираться в обстоятельствах дела, и особенно при отсутствии активности стороны защиты, принимают удобные для себя решения, в которых полностью поддерживают прокуратуру.
Что в свою очередь, отрицательно влияет на показатели его работы, а с учетом судейских гарантий, и очереди на его место, противоречит интересам судьи.
Именно поэтому оправдательные приговоры выносятся в первой инстанции либо авторитетными и в полной мере независимыми от системы судьями, либо под давлением неопровержимых. Но скажу из практики, что большинство судей даже сомневаясь в правильности обвинительного приговора, его вынесут, просто являясь частью системы.
