На днях председатель Верховного суда раскритиковал суды за частое заключение обвиняемых под стражу на стадии следствия и не избрание им иной, более мягкой меры пресечения.
Итак, председатель Верховного суда в очередной раз заявил о необходимости реже применять меру пресечения в виде заключения под стражу и применять в отношении обвиняемых альтернативные, более мягкие меры пресечения, такие как: домашний арест и залог.
Справедливости ради хочу отметить, что это не первое его высказывание и по данному поводу, Верховным судом также были внесены изменения в соответствующее постановление Пленума, согласно которым судам следует иметь в виду, в том числе, что наличии данных о причастности лица к совершению преступления, а также подозрение следствия о возможности обвиняемого скрыться от следствия и суда, повлиять на свидетелей, уничтожить доказательства еще не свидетельствует о необходимости применения к лицу самой строгой меры пресечения в виде заключения под стражу.
Решая вопрос об избрании меры пресечения и о продление срока ее действие, суд обязан в каждом случае обсудить возможность применения в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления любой иной, более мягкой, чем заключение под стражу, меры пресечения вне зависимости от наличия ходатайств сторон об этом.
Однако, как говорится: «А воз и ныне там!», особенно это касается тяжких и особо тяжких преступлений. Суды как удовлетворяли по накатанной ходатайство следователя о заключении под стражу и о ее продление, так и продолжают это делать. И судебный отказ о заключении под стражу, и избрание более мягкой меры пресечения, в настоящее время является исключением из правил.
При этом, если столичные суды хоть иногда отказывают стражи, то суды в регионах вообще более мягкие меры пресечения вместо заключения под стражей, о которой ходатайствует следователь практически не избирают: «Принято у них так».
И я это вижу во многих регионов России. Ну и, собственно, не является секретом сложившиеся у нас порочная практика, которая сводится к назначению реального отбывания наказания судом в тех случаях, когда на стадии следствия обвиняемый находился под стражей. Хотя, если бы он находился под подпиской о невыезде или на домашнем аресте, с большей долей вероятности был бы вынесен условный приговор, в том числе и ч.2 ст. 228 Уголовного Кодекса.
И одно дело, когда под стражу помещают человека, который, по мнению оперативных служб и следствия, является организатором преступной деятельности с множеством особо тяжких преступлений и действительно имеет в том числе свободные денежные средства, достаточные для осуществления возможности скрыться, связи в криминальных кругах, за счет которых он может повлиять на свидетелей, знакомых в руководстве государственных, в том числе и правоохранительных органах, и не признает свою вину.
И совсем другое дело, когда он скажем задержан при передаче разовой дозы запрещенного вещества, и совсем непонятно: как будут квалифицированы и воздействия судом? как пособничество в приобретении? Либо установлена провокация на совершение преступлений? Или хранит без цели сбыта наркотическое средство в количестве нескольких, разовых доз размер, которого только формально относится к крупным.
Напомню, что для некоторых веществ это чуть более 0,25 грамма. Его действия в дальнейшем с покушение на сбыт вероятно будут переквалифицированы на их хранение, а по факту отношений одинаковое, и одни и те же ничем не подтвержденные формулировки следствия о том, что может скрыться, повлиять на свидетелей, уничтожить доказательства.
У меня вопрос: «Как он это сделает с зарплатой-то в 30000 рублей, маленьким ребенком и женой в декретном отпуске?» » Ну скажите мне как?» Но если сможет, так хоть приведите какие-то доказательства!
За всю практику я встречал только несколько дел, где действительно такие утверждения следствия подтверждались доказательствами, а в остальных это лишь обычные утверждение, но ведь человек же еще не признан виновным в совершении преступлений, не лишён части гражданских прав. Зачем закрывать его в клетку?
Ведь есть большое количество браслетов, налаженная система их отслеживания — все есть для избрания домашнего ареста, но нет, так видимо, проще! Не надо перестраивать свою деятельность, и, конечно же, можно морально сломить человека и принудить его признанию вины именно в том преступлении, которое хочет следствие.
Ведь его придется вызывать, ставить в известность инспектора ФСИН, делать больше работы, а если вдруг сбежит, то еще и будут последствия. А так, направил требования и привезли, вот он весь твой, а что условно мог бы получить — это никому не интересно, он же преступник, ну так пусть сидит.
Именно суды должны менять эту практику, причем менять ее необходимо на всех уровнях, чтобы суд, избирая более мягкую меру пресечения, не боялся, что его решение будет отменено вышестоящим судом по требованию прокуратуры, что сейчас совсем не редкость.
Вместе с тем, следствие зачастую затягивается на длительный срок и допускается явная волокита, при расследовании уголовного дела следователями. Однако мне известно только одно решение, когда на этом основании мера пресечения заключения под стражу была изменена судом на более мягкую, ну не практикуется такое, не отпали основания, несмотря на то, что свидетели допрошены, вещественные доказательства изъяты и так далее.
Раз такое положение дел существует, и для изменения отношения к избранию меры пресечения требуется длительное время, тогда внесите соответствующие разъяснения в постановлении Пленума о назначение уголовного наказания и дайте судам подробные разъяснения, о том каким образом, в случае назначения лицу, содержащемуся под стражей, по тяжким или особо тяжким статьям Уголовного кодекса засчитывать срок содержания его под стражей до приговора, при назначении судом условного наказания. Дайте судам знак, что такая практика должна существовать!
Однако пока что опять только заявление. Я очень надеюсь, что судебная система, а в идеале прокуратура и следствие будут меняться в данном направлении и отношение к содержанию обвиняемых под стражей на стадии предварительного следствия будет никак к обыденности, а данная мера пресечения станет действительно исключительной, и будет избираться судами с учетом всех реальных обстоятельств, а не по росчерку пера следователя или его руководством.
