Правоохранительные органы и органы прокуратуры, конечно, напрямую заинтересованы во вменении наиболее тяжкого преступления, в том числе в угоду формирования своей отчётности, как показателя эффективной работы. И как следствие, такой подход к расследованию преступлений часто приводит к тому, что задержанному с несколькими свёртками или кусочками наркотического средства, или когда запрещённые вещества в таком виде изымаются при проведении обыска по его месту жительства, вменяется не их хранение, а покушении на их сбыт, что является наиболее тяжким преступлением.
При этом по смыслу закона, в том числе из содержания Пленума Верховного суда № 14, следует, что только одного факта расфасовки или нахождения в нескольких свёртках для вменения умысла на сбыт изъятых веществ недостаточно. Но есть указания руководства вменять наиболее тяжкий состав преступления во всех случаях, когда изъятое не составляет один свёрток, одну массу. При этом доказательства наличия умысла на сбыт просто отсутствуют. Нет ни переписок, ни прослушек, ни свидетелей и так далее.
И здесь включается механизм создания видимости наличия доказательств такого умысла. Именно оказывается, что после задержания сам задержанный сообщал оперативникам и понятым, конечно, без адвоката, что собирался сбыть эти свёртки. При этом в своих показаниях обвиняемый наличие цели сбыта отрицает.
И такие пояснения, что называется, легализуют через показания оперативников и понятых, то есть они в показаниях утверждают, что он якобы давал такие пояснения сразу после задержания. Конечно, я не буду нов, если отмечу, что при задержании оперативниками оказывается давление на человека, и повлиять на данное обстоятельство без присутствия адвоката некому. Понятые приглашаются позже, а не при задержании, когда уже проведена определённая работа с задержанным. И если, например, он является молодым человеком, то сопротивляться натиску оперативников он может не всегда. И как следствие, подписывает протоколы личного досмотра, осмотра места происшествия, обыска, в которых уже указано о якобы дачи им таких пояснений. А также в присутствии понятых подтверждает слова оперативников, что якобы хранил с целью сбыта. И замечательно, что не только защита понимает данные обстоятельства, но они также учитываются и судами, рассматривающими такие уголовные дела.
Так вот, любые пояснения, данные задержанным без участия адвоката, которые не подтверждены им в судебном заседании или показаниях с адвокатом, не могут использоваться при доказывании его вины. Будь то показания оперативников или понятых о якобы дачи им таких объяснений, указание об этом в первоначальных протоколах изъятия. Нет адвоката, значит, это не доказательства. Но здесь многие совершают ошибку и просто указывают в прениях на данную позицию. Но не забывайте, что подсудимый, давая суду показания, должен обязательно сказать, что он таких пояснений не давал либо не подтверждает их содержание, так как они были даны вследствие оказанного на него давления сразу после задержания или путём обмана. Это обязательно необходимо обозначить!
